Е л е н а П о п о в а
Действующие лица:
Марина
Паша
Лейтенант Прохоров
Сержант
Радист
Полковник
ДЕЙСВИЕ ПЕРВОЕ
Лесная
поляна. Появляется Паша, тащит за собой
парашют, складывает его.
Г о л
о с М а р и н ы. Эй! Эй! Кто там? Есть
там кто-нибудь?
П а ш
а. Я…
Г о л
о с М а р и н ы. Кто?
П а ш
а. Я, я!…
Г о л
о с М а р и н ы. Паша, ты?
П а ш
а. Я!
Г о л
о с М а р и н ы. Помоги! Я запуталась!
Паша идет на поиски
Марины.
Да здесь я! Здесь! Не видишь, что ли?
Г о л
о с П а ш и. Прыгай!
Г о л
о с М а р и н ы. Я боюсь!
Г о л
о с П а ш и. Прыгай! Я поймаю!
М а р
и н а. Ага…
Г о л
о с П а ш и. Прыгай!
Шум
падения.
Г о л
о с М а р и н ы. А-а-а! Нога, блин!
Выходят
Паша и Марина. Марина хромает, опирается
на
Пашу.
М а р
и н а. Лучше бы я сама!
П а ш
а. Сама ты б до вечера висела. Как шишка на елке.
М а р
и н а. Ну, прямо!
П а ш
а. Вот и прямо.
Марина усаживается на
пригорок, Паша осматривает
ее
ногу.
М а р
и н а. Острожней! Больно! Да больно, блин!
П а ш
а. А здесь?
М а р
и н а. И здесь!
П а ш
а. Вывиха нет.
М а р
и н а. Откуда ты знаешь?
П а ш
а. Знаю. У меня тетка врач.
М а р
и н а. Так это ж тетка!
П а ш
а. А у меня генетика. Между прочим, перелома тоже.
М а р
и н а. Что ж тогда есть?
П а ш
а. Ушиб, растяжение связок…
М а р
и н а. Мне все равно, как это называется – я ступить не могу!
П а ш
а. Надо парашют достать.
М а р
и н а. Да ладно!
П а ш
а. Материальная ценность, Газеев нам шею свернет.
М а р
и н а. Я на ногу ступить не могу! Моя нога, блин, не материальная ценность?
(После паузы.) Все равно здорово! Я – прыгнула!
П а ш
а. С дерева.
М а р
и н а. С самолета! Прыгнула! А ты говорил – не прыгнешь! И Газеев меня в спину
не толкал! Я – сама! Прыгнула! Здорово! (Достает из нагрудного кармана куртки
сигареты, закуривает.) Покурим? Помялись, но пользоваться можно. (Затягивается
сигаретой, расслабленно.) Прикольно! Нет, это что-то
П а ш
а(озабочен). Что, что-то?
М а р
и н а. С самолета прыгать – что-то.
П а ш
а. Да, с самолета – что-то. Парашют надо сложить.
М а р
и н а. Пока не раскрылся, так было страшно! Думала – все, пропала моя молодая
жизнь! А потом здорово. Просто супер!
П а ш
а. Я говорил…
М а р
и н а. Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Главное, я сама прыгнула,
понятно? Сама! Всю жизнь – трусиха - трусиха, трусиха – трусиха! Темноты
боится, экзамены сдавать боится! Галка говорила – не прыгнешь, ты говорил – не
прыгнешь! А это – внушение. Внушали, внушали – фиг вам! И Газеев меня в спину
не толкал! (После паузы.) Слушай, где мы?
П а ш
а. Не видишь? В лесу.
М а р
и н а. На карте никакого леса не было. Я смотрела. Поля, поля… Лесок какой-то
завалящий, не лес, а плачь. Три палки и те гнутые. Речка была. Ну, думала, еще
в речку свалюсь!
П а ш
а. Нас ветром снесло.
М а р
и н а. Ветер был… Насквозь продуло. Слава Богу, что не в речку. Тогда бы и
продуло и промочило.
Воспаление легких на сто процентов. Так еще поди –
выплыви. Я плаваю, как топор. Я воды боюсь!
П а ш
а. Идти можешь?
М а р
и н а(пробует опереться на ногу). Больно…
П а ш
а. Парашюты сложим, будем отсюда выбираться. (Хочет уйти.)
М а р
и н а(хватается за него). Нет, ты меня здесь одну не оставляй!
П а ш
а. Девочке в лесу страшно.
М а р
и н а. Страшно не страшно – не очень-то мне здесь нравится.
П а ш
а. Парашюты-то надо сложить.
М а р
и н а. Какие парашюты! Я идти не могу! Парашюты не размокнут. (После паузы.) Не
нравится мне здесь. Не знаю, почему… Не нравится и все. (Встала, пытается
идти.) Ты меня лучше не поддерживай, я сама буду опираться… Вот… Так еще
ничего… Если на ногу сильно не наступать, ничего…
П а ш
а. Приземляться надо по инструкции.
М а р
и на. Не занудничай.
П а ш
а. Люди знали, когда писали.
М а р
и н а. Ага, там деревья! Болтаюсь, как груша.
П а ш
а. Как шишка на елке.
М а р
и н а. Я сказала, не поддерживай, я сама! Мне лучше знать, как мне лучше!
Прошли
немного.
Все равно здорово! Как вспомню – класс!
П а ш
а. Я тебе говорил – адреналин.
М а р
и н а. У меня до сих пор адреналин. Вот так живешь-живешь, вокруг одни стены,
каменный мешок! Все толкаются, толкаются, за место под солнцем! А тут тебе –
небо, ветер, летишь, как птица! Ой, осторожней!
П а ш
а. Паришь, а не летишь. Птицы все-таки работают, крыльями машут.
М а р
и н а. Ну, паришь, ну, как птица. Здорово! (Кричит.) Э-э-эй! Э-э-э-гей!
П а ш
а. Что ты кричишь?
М а р
и н а. В лесу только и покричать. Э-э-й!
Куда ты меня затащил?
П а ш
а. Пригорок. Сейчас решим, в какую сторону идти.
М а р
и н а. Решай быстрее! Вечер скоро, нога совсем разболелась. Вот-вот весь твой
адреналин выветрится. Э-э-эй! Странное все-таки место…
П а ш
а. Место, как место. Лес.
М а р
и н а. Как будто на нас кто-то смотрит… Э-й… (Но голос уже не повышает.)
П а ш
а. Кто на нас тут может смотреть? Зайцы?
М а р
и н а. Сам ты – заяц! Я чувствую… Я, знаешь, очень чувствительная. Вот увижу кого-нибудь во
сне, на другой день обязательно встречу. (После паузы.) И на карте этого леса
не было…
П а ш
а. Я тебе сказал – ветер. Нас снес ветер!
М а р
и н а. Кто говорил, что Газеев супер? Супер все должен учесть. И ветер тоже.
Учесть и предупредить. Он нас предупредил? Не нравится мне здесь.
П а ш
а. Эй, не зависай!
М а р
и н а. Меня здесь просто глючит! (После паузы.) Это не пригорок, это болото
какое-то! Блин, нога проваливается… Я проваливаюсь! Паша, держи меня! Держи!
Разрушенный,
ветхий блиндаж. По углам паутина,
запустение.
Старший лейтенант Прохоров озабоченно
листает блокнот, во всей его фигуре крайнее
напряжение. Сержант, напротив, спокойно и как-то
по-домашнему, зашивает гамнастерку. У рации –
радист. Марина и Паша проваливаются в блиндаж
через
крышу, все трое оборачиваются и молча и
испытующе на них смотрят. Радист опять
поворачивается к рации.
Р а д
и с т. Днепр! Днепр! Я – Двина!
М а р
и н а(заискивающе). Привет, ребята! У вас ученья, да? Мы же не знали. Нас никто
не предупредил. Мы с парашютами… Спортивный клуб “Крылья”…
П р о
х о р о в. Неужели подмога?
М а р
и н а. Мы тут не при чем. Спортивный клуб “Крылья”. Мы – любители. (Паше.) Что
ты-то молчишь? У нас главный – Газеев. Не слыхали? Заслуженный мастер спорта,
чемпион! Неужели не слыхали? Известный человек! У него джип, черный, последней
модели.
П р о
х о р о в(с отчаянием). Нам подмога нужна! Связи нет! Ребята полегли!
Р а д
и с т. Днепр! Днепр! Я – Двина!
П р о
х о р о в. Нам только эту проклятую высоту удержать!
М а р
и н а. Знаешь, играй-играй, да не заигрывайся!
Мы – любители! Спортивный клуб “Крылья”. (Паше.) Что
ты-то молчишь? У меня нога болит! У меня – травма, блин! Если с нами или с
парашютами что-нибудь случится, Газеев с вас шкуру спустит! Да и нет тут
никакой высоты! Лес! Если вы считаете высотой муравьиную кучу, под которой
сидите – красиво жить не запретишь!
П р о
х о р о в. Лес, говоришь?
М а р
и н а. Лес, лес!
П р о
х о р о в(задумчиво). Конечно, ландшафт меняется… (Фиксирует что-то в
блокноте.) Это мы учтем.
М а р
и н а. Нога совсем разболелась! У меня – травма!
П р о
х о р о в. Сержант, перевяжи раненую.
С е р
ж а н т. Дай-ка, посмотрю… Выше штанину подними, еще выше… Да… (После паузы.)
Нога!
М а р
и н а. Что, нога?
С е р
ж а н т. Но-га!
Все
смотрят, даже радист на секунду оторвался от
своей
рации.
Ранение не огнестрельное, не осколочное.
М а р
и н а. Еще не хватало!
С е р
ж а н т. Вывиха нет, перелома тоже. (После паузы.) Но-га!
М а р
и н а. Что, нога?
С е р
ж а н т. Нога красивая!
М а р
и н а. Положим, это я и без тебя знаю. Ты надо мной не издевайся, или
перевязывай, или иди куда подальше!
С е р
ж а н т. Сейчас перевяжу… Некуда спешить…
(Любуется, потом достает йод, бинт, начинает
перевязывать.)
М а р
и н а. Ой, йодом не надо!
С е р
ж а н т. Как же без йода? Без йода никак нельзя. Йод на войне – главное
лекарство.
М а р
и н а. Больно, блин!
С е р
ж а н т. А ты потерпи. С такой ногой надо ласково говорить, нежно, а ты
ругаешься.
М а р
и н а. Как хочу, так и говорю. (Достает сигареты, закуривает.)
П р о
х о р о в(озабоченно). Коломиец-то все не возвращается…
М а р
и н а. Кто такой Коломиец?
С е р
ж а н т. Сержант Коломиец… связь ушел чинить… и за подмогой.
М а р
и н а. И давно ушел?
С е р
ж а н т. Давненько.
М а р
и н а(после паузы). Я пить хочу…У вас тут водички не найдется? (Берет чайник –
страшный, ржавый, весь в паутине, со скрежетом отваливается ручка.)
П р о
х о р о в. Ручей внизу, только осторожней… Если что – сразу назад. Я буду
прикрывать.
М а р
и н а(после паузы). Сложно все это. Лучше обойдусь.
С е р
ж а н т(протягивает ей флягу). Вот, немного осталось. Как раз три глотка.
(Марина пьет.) Поспал бы, лейтенант… Небось, и голова болит…
П р о
х о р о в. Ничего… (Тряхнул головой.) Коломиец вернется, подмогу приведет,
высотку отстоим, тогда и посплю.
С е р
ж а н т. А я сосну немного. Для солдата сон – лучший друг.
М а р
и н а. Паша, ты врубаешься?
П а ш
а. Пока не совсем…
М а р
и н а. И я не совсем… Что-то очень уж глючит. А тебя?
П а ш
а. И меня…
М а р
и н а. У каждого – свой глюк. На двоих один глюк не бывает. (После паузы.) И
сколько уже вы вот так… ждете эту самую «подмогу»?
П р о
х о р о в(вздохнул). Сама посуди… Говоришь, лес вокруг?
М а р
и н а. Лес, лес!
П р о
х о р о в. Раньше не было. Вот с тех пор и ждем.
М а р
и н а. Паша, ущипни меня! Не так же сильно, я сказала – ущипни, а он чуть руку
не оторвал. Глючит не глючит, голову не теряй. Сигареты есть? Мои все-таки
помялись.
П а ш
а. Есть…
М а р
и н а. Давай! (Закуривает. Начинает в свою очередь тормошить Пашу.) И не
зависай, тормоз! Ты зависнешь, я зависну, а они уже сто лет, как зависли! Надо отсюда тикать, сваливать, короче…
П а ш а. Я, что,против?
П р о
х о р о в(меряет блиндаж широкими шагами, то в одну сторону, то в другую). У
меня – приказ. Высотку отстоять. У меня – приказ!
С е р
ж а н т. Поспал бы, лейтенант. Я хоть спать могу. А он все ходит и ходит, покоя
ему нет.
П р о
х о р о в. Какой тут покой! Сколько ребят полегло, сколько полегло!
С е р
ж а н т. Ты ж не виноват, что подмога не пришла.
М а р
и н а. Конечно, не виноват. Генерал там какой-нибудь виноват. (Незаметно обследует блиндаж, ищет дверь.)
Уж кто виноват, так это какой-нибудь генерал. Я знаю! А вам тут отдувайся!
П р о
х о р о в. Маскировка скверная, не проследил… Стрелять! Стрелять стали раньше!
Близко не подпустили! Патроны зря ушли, зря ушли – раньше кончились! Якушкин,
Савин, Севченко, Башковитый… Какие ребята! (Стонет, хватается за голову.) А,
какие ребята! Все полегли! Все! (После паузы.) Как там связь?
С в я
з и с т. Нет связи. Днепр! Днепр! Я – Двина!
М а р
и н а. Да успокойся ты, действительно! Посмотри философски. Если подумать, нет
на свете вещей, из-за которых стоит так уж колотиться. Сколько тебе лет?
П р о
х о р о в. Девятнадцать…
М а р
и н а. Да ты что?! Мне – двадцать два. Ему… (Кивает на Пашу.) тоже. Ты же еще маленький!
С е р
ж а н т. Это ты зря что-то говоришь. Лейтенант не в одном бою побывал. Вон,
контужен.
М а р
и н а. Ты в самом деле контужен?
П р о
х о р о в. Было немного… (По привычке тряхнул головой.)
М а р
и н а. В бою?
С е р
ж а н т. Не на гулянке ж!
М а р
и н а. Страшно, в бою?
П р о
х о р о в(после паузы). Страшно.
С е р
ж а н т. В бою-то, конечно, страшно. Пуля-дура не выбирает. Ну а уж как пойдет
артиллерия бить! Тут уж держись, держись да молись Богу. Тут правил нет. И в
одну воронку снаряд дважды попадает. (После паузы.) Было… Сижу в окопе, вдруг
на меня что-то валится…
П р о
х о р о в. Да будет тебе, сержант.
С е р
ж а н т. У тебя своя заноза, у меня – своя. Каждому – свое, лейтенант. Короче,
фриц! Сцепились мы с ним, катаемся… Лицо его совсем близко. Старый, лет под
сорок, но упрямый, черт! Лицо, как лицо, искаженное, перекошенное конечно, ну
так и у меня не лучше – борьба-то идет не на жизнь, а на смерть. Я моложе,
сильнее, стал одолевать. Исхитрился, вытащил из-за голенища нож… И…
М а р
и н а. Что «и»?
С е р
ж а н т. Он обмяк, лицо совсем близко… Глаза открыты, смотрит на меня с
испугом, рукой цепляется, как будто помощи просит… А взгляд стал уходить, уходить,
тускнуть… И ушел. Долго я его потом вспоминал. Ведь тоже – не курица, человек!
Хоть и курицу, бывает, жалко. Дети у него где-то, внуки…
М а р
и н а. Это уж точно. В Германии. Хорошо живут!
С е р
ж а н т. Много у меня таких катавасий было, а вот этого запомнил. Как он за
меня тогда рукой… цеплялся…
П р о
х о р о в(мотнул головой, как будто его шею давит ворот гимнастерки). Будет
тебе, сержант!
С е р
ж а н т(после паузы). Да…
Марина, между тем, продолжает обследовать
Блиндаж, то и дело опрокидывая
какие-то
предметы – вокруг все ветхо, пыльно.
Не колотись,
девушка! Пустое дело.
М а ри на. Я понимаю, здесь должна
быть… дверь.
С е р ж а н т(насмешливо). А ты поищи.
(После паузы.) Я же сказал – не колотись. Нет тут никакой двери.
П аш а. Насколько я понял, мы… через
потолок.
М а р и н а(смотрит вверх). Да, через
потолок.
С е р ж а н т. Потолок у нас, что надо.
Танк выдержит.
Между тем, Сержант с треском распарывает только зашитую
гимнастерку, а потом начинает зашивать снова.
М а р
и н а. Зачем вы это делаете?!
С е р
ж а н т. Нужно какое-нибудь занятие… Как служивому человеку без занятия? Застряли
мы… Неужто не поняла? Вечность – это тебе не шуточки.
М а р
и н а. Как это… застряли?
С е р
ж а н т. А вот так. Снаряд летит – песню поет. Такую песню, что кровь в жилах
свертывается. Дай Бог, чтоб тебе такое слышать не привелось. Отчаянный я был, а
так и не привык. Песню помню… А дальше – точка… Точка – это тебе не запятая.
Конец предложения. Ни выхода, ни входа. (После паузы.) Конечно, ко всему
привыкаешь… Разве что выпил бы иной раз стаканчик, другой, да поел в полное
свое удовольствие, сала кусок, да с мясом, да картошечки жареной с шкварками…
Пара сухарей – весь наш провиант… (После паузы.) И бабенку бы под бок,
горяченькую такую, сдобненькую… Это я любил… Жизнь, короче. Ну ничего, я хоть
спать могу, а вот лейтенант все мучается. Хоть бы ты помогла!
М а р
и н а. Я? Как?
С е р
ж а н т. Сама подумай. Я-то кой-чего повидал, а он? После училища, пацаненком,
на фронт… Вспомнить нечего! (После паузы.) Хоть поговори! Отвлеки! Для чего вы,
девушки, даны? Для смягчения души солдата. Каждый мужик – солдат. (Посмотрел на
Пашу.) Если, конечно, -- мужик, а не тое-сее, седьмая вода на киселе. Коля его
зовут. Николай Прохоров.
П а ш
а. Это у вас девушки были для смягчения, а у нас… Наши девушки сами кого хочешь
на лопатки положат. Рвутся в бой!
С е р
ж а н т. Не… Это не дело… Девушка нежной должна быть… Как синенький, скромный
платочек… Слова-то какие, усекли? Синенький, скромный…
П а ш
а. У нас сейчас таких платочков… синеньких, скромных… днем с огнем не найдешь!
Вон, темноты боится, а чуть что не по ней, так отбреет – по первое число.
С е р
ж а н т. Не дело…
М а р
и н а(Паше, сама -- руки в боки). Не боюсь я твоей темноты! Зарубил? Заруби!
Больше не боюсь! (Подходит, трогает за
плечо). Коля… Коля… У тебя девушка была?
П р о
х о р о в(листает блокнот). Что?
М а р
и н а. Я спрашиваю – девушка у тебя была?
П р о
х о р о в. Девушка? Нет…
М а р
и н а. Но тебе же нравился кто-нибудь? Не бывает, чтоб в девятнадцать лет и
никто не нравился.
П р о
х о р о в. Нравилась…
М а р
и н а. Это уже лучше, теплее. Кто?
П р о
х о р о в. Врач в училище нравилась… Инесса Львовна… Лица не помню, фигуру…
Видная была…
С е р
ж а н т. Да, фигура для женщины – первое дело. Чтоб – фигура! (Вздохнул.)
П р о
х о р о в. Сестричка нравилась, в санпоезде, когда контузило… Фигуру не помню…
Улыбка хорошая, руки мягкие, ласковые…
С е р
ж а н т. Да, улыбка для женщины – тоже первое дело. И руки… (Вздохнул.)
М а р
и н а. Ты ей об этом сказал? Этой сестричке в санпоезде. Ну, что она тебе нравится?
П р о
х о р о в. Нет, не сказал. Нравилась и все…
М а р
и н а. Девушкам надо говорить, когда они нравятся. Слова! Слова говорить.
Комплименты. Сравнения разные. Ну ты понимаешь… С цветком…луной… звездами… Они
это любят. Я же сама девушка! Знаешь, это, как дрова, которые подбрасывают в
костер. Тогда огонь горит, понимаешь? И ты девушке в ответ тоже можешь
понравиться. Я знаю. Уж кому и знать, как не мне.
П р о
х о р о в. Теперь буду знать.
М а р
и н а. Только что-то они у тебя все по медицинской части…
С е р
ж а н т. Что ты хочешь? Война. У меня тоже была санитарочка… Сама маленькая,
что твоя пуговица, а бедовая. Столько наших перетаскала… Да… И ласковая была,
это я вам скажу… Любился я с ней любился, сам и схоронил…
П р о х о р о в. Еще одна
нравилась… но она к моему другу приходила. Еще в училище.
М а р и н а. Красивая?
П р о х о р о в. Красивая.
М а р и н а. Ну, если к
другу, тут уж ничего не поделаешь. Друг – это друг, святое. (После паузы.) А я?
Я тебе нравлюсь?
С е р ж а н т(одобрительно).
Хорошая девушка. Нога красивая.
П р о х о р о в. Я люблю,
когда девушка в платье.
М а р и н а. Я же
по-походному. А так я платья ношу. Дома у меня полно платьев! Целый шкаф
платьев!
П р о х о р о в. Я не люблю,
когда девушка курит.
М а р и н а. Не слишком ли
много условий? (После паузы.) Это я балуюсь, это не всерьез. (Тушит сигарету.)
П р о х о р о в. Больше не
кури
М а р и н а. Больше не буду.
Все. Больше не курю.
П р о х о р о в(с интересом
рассматривает Марину). У тебя глаза красивые… И губы… И фигура…
М а р и н а. Хорошо… Хорошо…
Теплее… Как у Инессы Львовны или как у медсестрички в поезде?
П р о х о р о в. Как у тебя…
М а р и н а. Значит,
подхожу?
П р о х о р о в. Подходишь…
М а р и н а. Только в платье
и без сигарет?
П р о х о р о в. Это бы
хорошо.
М а р и н а. А хочешь, я
тебя поцелую?
П р о х о р о в(после паузы,
тихо). Хочу…
М а р и н а. Тебя девушки
когда-нибудь целовали?
П р о х о р о в(после паузы,
тихо). Нет…
Марина целует его, Сержант деликатно отворачивается.
М а р и н а. Ну как?
Понравилось?
П р о
х о р о в. Понравилось. (После паузы.) Ты мне писать будешь?
М а р
и н а. Буду. А адрес у тебя есть?
П р о
х о р о в. Есть адрес. Как у всех. Полевая почта…
М а р
и н а. Буду писать. Слушай, зачем ты в военные-то пошел? Сколько на свете
профессий! Инженеры, математики… И не было бы всего этого… Полевой почты!
П р о
х о р о в. Я в двенадцать лет решил. Когда война в Испании началась, гидра фашистская из своего
логова вылезла. Герника. Над всей Испанией безоблачное небо. Я сразу решил.
М а р
и н а. В двенадцать лет и на всю жизнь?
П р о
х о р о в. В двенадцать лет и на всю жизнь. Если не я, то кто? Что ж мне
отсиживаться?
М а р
и н а(после паузы). Я напишу…
П р о
х о р о в. А фотография у тебя есть? Я бы хотел. Я всегда хотел, чтобы у меня
была фотография… девушки…
М а р
и н а. Откуда у меня здесь фотография? Хотя, подожди… (Достала удостоверение и
вырвала из него фотографию.) Держи. Спортивный клуб «Крылья».
П р о
х о р о в(смотрит на фотографию). Ты – красивая.
М а р
и н а. Спасибо, оценил.
П р о
х о р о в. Мне нравится.
П а ш
а. Только мне это все не нравится. Потому что мне она тоже нравится!
М а р
и н а. Что ж ты раньше не говорил? Только ворчал и придирался!
П а ш
а. Говорил! И про звезды, и про луну.
М а р
и н а. Да, сколько до них лететь и как они устроены.
П а ш
а. Про цветы, правда, не говорил.
М а р
и н а. Ты деньги в Макдонольсе считал, чтоб поменьше заплатить. Так что прыгай
не прыгай на своем па-ра-шю-ти-ке, как был занудой, так и останешься.
С е р
ж а н т. Не мешай солдату, штатская курица! У тебя этих девушек еще будет не
пересчитать, а у него – редкий случай. (Берет Пашу за шиворот и оттаскивает в
сторону, закрывает собой.)
П а ш
а(сопротивляется, выкрикивает из-за плеча Сержанта.). Ну так что? Она мне давно
нравится. И платьев она не носит, врет. И курит, как паровоз. И пиво, знаешь,
как хлещет! Вот такая она мне и нравится. У нас других нет. Это моя девушка!
М а р
и н а. Никакая я не твоя. Я своя собственная!
П р о х о р о в. Ты его
девушка?
М а р и н а. Нет, нет!
П р о х о р о в. Странно
как-то… Мне от тебя ничего не надо. Просто я буду о тебе думать.
М а р и н а. Думай обо мне!
П р о х о р о в(возвращается
на свою волну). Сержант может спать, сны видит… А я буду о тебе думать.
С е р
ж а н т. Я и говорю – девушка для солдата, отдых душе. Я-то сны вижу. Во сне
чего только не повидал, и свою жизнь, и чужую… Весь земной шарик…
В руках у
Сержанта появляется светящийся,
вращающийся глобус.
А на нем толпы народа… Каких только нет – белых, желтых, черных, коричневых… Девушки,
вот как ты, все раскрашены, как куклы, волосы разноцветные, курят, глаза
хмельные, безумные… Вместо музыки грохот, шум, лязг… И все скачут, скачут…
кричат… Образ и подобие человеческое теряют.
М а р
и н а. Это он, наверное, дискотеку во сне видел…
С е р ж а н т. А снаряды-то
все равно поют, поют…
М а р
и н а. Если и поют, то далеко. На нас не падают. Не наша это война.
С е р ж а н т. Не нашей войны, милая, не бывает. Если есть война, значит, война. От войны дух идет… Людей меняет. Люди войной дышат. Везде, где больше трех – война. Кто слабый, а кто сильный. Кто над кем власть возьмет. Война в самом человеке… Между его плохим и его хорошим. Победит плохое – жизни конец.
Глобус потух, Сержант прикрыл его краем старой
гимнастерки
П р о
х о р о в. Есть связь?
Р а д
и с т. Связи нет. Днепр! Днепр! Я – Двина!
М а р
и н а. Один спит, другой не спит, а этот? (Кивает на радиста.)
С е р
ж а н т. У него своя цель, на связь выйти. Других мыслей нет. Программа такая.
Зациклен. Ему проще всех…
П а ш
а(увлекает Марину в сторону, шепотом). Надо отсюда выбираться…
М а р
и н а. Кто против? А их, что? Так и бросим?
П а ш
а. Ты что, не понимаешь? Тут какое-то замыкание… Время, пространство… Думаешь,
все изучено? Знаешь, на самом деле, сколько им лет? Если элементарно прикинуть?
Три глубоких старика! Они же на глазах развалятся. Как фрески из пещеры, как
мумии из мерзлоты. М а р и н а. И
Прохоров?
П а ш
а. Восемьдесят будет твоему Прохорову! А этим еще больше. Сержанту и тому, с
рацией, за девяносто. Сама подумай, кому они нужны? Есть у них документы? Какие
у них документы? Труха! Без документов сейчас никуда. Сколько хочешь говори,
что я зануда, а без документов – никуда, полный абзац. Пока все бумажки
соберут… Пока соберут! Им же надо пенсии выплачивать, квартиры давать! Кто им
даст квартиры? Родственники повымирали, а всякие там пра-пра-пра только и
мечтают с таким старичьем возиться! Здравствуйте, я ваша тетя! Им зубы вставить
не на что будет!
М а р
и н а(в ужасе). Зубы?
П а ш
а. Зубы! Здесь они – такие, а там будут морщинистые и без зубов. В бомжи и
пойдут.
М а р и н а. Как это… в
бомжи?
П а ш а. Вот так. По мне,
лучше в вечности болтаться, чем в бомжи! Все-таки герои.
М а р и н а. Конечно, герои.
П а ш а. Да и нет их в
живых! Нет! Их – нет. Слышала, что сержант сказал? Он снаряд слышал. А потом
точка. (После паузы.) Мертвые они.
М а р и н а. Какие же
мертвые, если – вот.
П а ш а. Я и говорю –
замыкание.
С е р ж а н т(зашивает
гимнастерку). Верно мыслишь, парень. Я только с виду такой простак, а на самом
деле во
сне много чего повидал, все ваши университеты
прошел. А главные университеты – на собственной шкуре. Думаете, Время, оно как
река, от прошлого к будущему? Первобытное мышление. И все вы еще первобытные
люди. Время – хитрая штука, много в нем разных завихрений, уголков,
карманчиков… Бывает тянется, тянется, конца нет, а всего секунда и прошла. А
бывает, прыг-скок – и года нет.
М а р
и н а. Правда, бывает. Именно так и бывает.
С е р
ж а н т. Главное, -- оно не исчезает. Нет в нем никакого прошлого, и будущего
нет, все вперемешку. Все хранится, как деньги в банке. Вселенная большая, места
всем хватит. И никуда вам отсюда не деться, раз уж попались.
М а р и н а. Как это… не
деться?
С е р ж а н т. Так и не
деться.
М а р и н а(после паузы). А
к реке… за водой?
С е р ж а н т. Нет там
никакой реки. Ландшафт-то меняется. (После паузы.) Ничего, занятие себе
найдете. Без занятия тяжело, точно говорю. Вон кофточка на тебе вязаная… Вязать
умеешь?
М а р и н а. Нет.
С е р ж а н т. Ничего,
научу. Сначала нитки распустишь, потом свяжешь, потом опять распустишь… А он
будет клубок держать. Привыкнете, ко всему привыкаешь…
П а ш а. Я буду клубок
держать?
С е р ж а н т. Совершенно
верно.
П а ш а. А она… вязать?
С е р ж а н т. Так точно.
П а ш а. Нам через год диплом
защищать.
С е р ж а н т. Ничего,
другие защитят.
П а ш а. В жизни
устраиваться, на ноги становиться!
С е р ж а н т. Ничего,
другие защитят, другие на ноги встанут.
П а ш а. Нас кто-нибудь
спрашивал, хотим мы этого или не хотим?
С е р ж а н т. А нас?
М а р и н а(ошеломленно). А
что мы пить будем?
С е р ж а н т. Во фляге
немного осталось.
М а р и н а. Да выпила я все
в твоей фляге!
С е р ж а н т. Во фляге
всегда немного осталось. А в вещмешке – несколько сухарей. Наш вечный паек.
Здесь много не нужно.
П р о х о р о в. Вот
Коломиец вернется, подмогу приведет…
М а р и н а. А Коломиец
вернется? (Сержанту.) Ты-то должен знать! Ты все должен знать!
С е р ж а н т. Этого не
знаю, этого никому знать не дано. Может, вернется, а может и нет…
Отогнул край гимнастерки –
блеснул светящийся
глобус. Все, как
завороженные на него смотрят.
М а р и н а. А если
вернется? Что будет, если вернется?
П р о х о р о в(горячо).
Высотку отстоим!
С е р ж а н т(с философским
спокойствием). Высотку отстоим… А потом, может, что и наладится. (И опять
спрятал глобус под гимнастеркой.)
М а р и н а(после паузы). Я
кричать буду! Может, кто и услышит! Может, нас ищут. А-а-а! Ешкин кот! Ешкин
кот!
С е р ж а н т. Не трудись.
М а р и н а. А-а-а!
С е р ж а н т. Никто тебя не
услышит.
П р о х о р о в(озабоченно).
Связь есть?
Р а д и с т. Нет связи.
Днепр! Днепр! Я – Двина!
М а р и н а. Прохоров!
Прохоров! Я же тебе нравлюсь?
П р о х о р о в(озабоченно
листает блокнот). Нравишься.
М а р и н а. Может, ты в
меня влюбился?
П р о х о р о в(листает
блокнот). Влюбился.
М а р и н а(в отчаянии
трясет его за плечо). А в кого влюбляются, кого любят, тому добра желают,
счастья! Хотят, чтобы у него все было хорошо!
П р о х о р о в(рассеянно).
Я тебе добра желаю, счастья тебе желаю. Пусть у тебя все будет хорошо. У тебя
глаза красивые… и губы.
С е р ж а н т. И – нога.
Тоже не маловажно.
П р о х о р о в(после
паузы). И нога…
М а р и н а. Прохоров! Ты
тут самый хороший человек! Ты просто не понимаешь, что с тобой. А вот он
-–хитрый, злой, он все, все понимает!
П р о х о р о в(улыбается).
Да, он же сны видит…
М а р и н а. Прохоров! Я
тебе фотографию подарила! Членский билет порвала! Газеев ни за что не заменит.
П р о х о р о в. Я буду о
тебе думать… Я всегда хотел… фотографию девушки… Буду о тебе думать…
М а р и н а(трясет его за
плечо). Думай! Думай! Думай обо мне! Я хочу домой! Отсюда! Домой! К маме!
П р о х о р о в. Вот
Коломиец вернется, подмогу приведет, высотку отстоим… У меня – приказ.
С е р ж а н т. Приказ – это
приказ.
М а р и н а. Не вернется ваш
Коломиец, не придет к вам никакая подмога! И высотки тут уже никакой!
Муравьиная куча, а не высотка!
Выхватывает у Паши сигарету, закуривает.
П р о
х о р о в. Я не люблю, когда девушка курит.
М а р
и н а. Буду! Буду курить! И кричать буду! Может, услышат! А-а-а! Я хочу домой!
Вы тут застряли, а нам какое дело? У нас уже все другое! И никаких там ваших
скромных платочков! Мы все другое любим! Мы музыку другую любим! Все, все
другое! Мы – другие, мы – себя любим, мы для себя живем! Для себя! Мы хотим
хорошо жить! И на все ваши приказы нам наплевать! И на всех остальных нам
наплевать, да, наплевать! На все ваши Испании, на все ваши Герники! Никому вы
не нужны, вы – сумасшедшие! Никому вы не нужны со своей задрипанной муравьиной
высоткой! Вы – жалкие старики! Жалкие старики! Вы – рассыпетесь, развалитесь,
вам – девяносто! А я хочу жить, жить, жить, жить хочу! На все остальное мне
плевать!
Пауза.
П р о
х о р о в. Отпусти их, сержант.
С е р
ж а н т. Отпустить?
П р о
х о р о в. Отпусти.
С е р
ж а н т. Для чего девушки? Для смягчения души солдата… (После паузы). Я что?
Пусть идут…
М а р
и н а(после паузы, заискивающе). Ну так мы идем?
С е р
ж а н т. Идите…
М а р
и н а(оглядывается). Куда?
С е р
ж а н т. Куда-куда… В дверь.
М а р
и н а. Просто… в дверь?
С е р
ж а н т. Просто в дверь. Что тут не понять? Дверь – это дверь. Отсюда – туда…
М а р
и н а(после паузы, настороженно смотрит на выход из блиндажа). Там что?
С е р
ж а н т. Жизнь. Птицы. Цветы. Деревья.
П р о
х о р о в. Звезды…
С е р
ж а н т. Звезды.
Р а д
и с т(первый раз отвлекся). Трава!
С е р
ж а н т. Трава. Закаты, рассветы… Дождь… (После паузы.) Сникерсы, пепси, Белакола… Ляпис Трубецкой… Нирвана…
Парк Горького, Троицкое предместье… Набережная… в солнечный день. Жизнь!
Марина берет Пашу за руку, ведет к
дверям.
М а р и н а(обернулась.) А
вы?
С е р
ж а н т. Нам нельзя.
М а р
и н а. Приказ, да?
С е р
ж а н т. Приказ.
М а р
и н а(все мнется, не может решиться). Ну так мы пошли?..
С е р
ж а н т. С Богом…
Марина
толкает дверь. Блиндаж исчезает. Они на
поляне.
Ясный, солнечный день. И вечер еще
так
и не наступил.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Все та же поляна. Появляются Марина, Паша
и
Полковник. Полковник – очень старый человек.
Он в
парадном кителе, при всех орденах, идет с
трудом, видно, что устал. На плечи наброшена
куртка. Марина поддерживает его.
М а р
и н а. Сюда, сюда! Здесь тропинка… (С удовлетворением оглядывает Полковника.)
Как тебе прикид? Мне кажется – классно! Очень убедительно. Да и дед прикольный.
Только устал. (Громко.) Отдохнем! Да? Сядем, отдохнем! (Усаживает Полковника на
поваленное дерево.) Классный прикид! Сама чистила! Пуговицы -- пастой
«Пемолюкс», он-то мелом. Вот так по улицам и ходит, на праздники.
Самоутверждается.
П а ш
а. Где ты его раскопала?